Падает небо ажурным дождем,
Бывшее некогда синим.
Мы умираем, творим и живем
В мире изломанных линий.
Как силуэт, отраженный в окне
Долгой вагонной дороги,
Изморозь дней в очищающем сне
Взвесят небрежные боги.
И подведут неучтенный баланс
С уймой ошибок на бланке,
Щедро отдав подвернувшийся шанс —
Встретиться на полустанке.
Там, где грохочет на стыке ветров
Бешеный поезд Вселенной,
Мы разглядим неземную любовь,
Ставшую гордой и тленной.
Мы улыбнемся, почувствовав связь
Судеб, как вечных истоков.
Злоба пройдет, и отмоется грязь —
Ты уже не одинока!
Не уходи. И тогда, и теперь
Висну плющом на балконе.
И обреченное время потерь
Пересыпаю в ладонях.
Для графини травили волка.
Его поступь была легка.
Полированная двустволка,
Как восторженная строка!
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоённо рычала свора,
Егеря поднимали плеть,-
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая. Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый, звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля — дура. Конечно, дура.
Только в поле и я — один.
Всё бело, и борзые стелят
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля —
Поглядеть, как растает снег.
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли.
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду
до крика:
«Пли. »
* * * * *
Я всё теперь приму наполовину.
И, на полсердца наложив печать,
На полувзгляд и полувыстрел в спину
Полуулыбкой буду отвечать.
Полуобман приму на полуверу,
Полуогонь приму на полдуши,
На полбеды отвечу полумерой
И буду скромно доживать в тиши.
Помилуй бог! Как просто и спокойно!
Не надо только принимать всерьез
Обиду, подлость, травлю или бойню,
А также мир надежд, ошибок, грез.
Я буду жить с полухолодной кровью
И ждать багряных листьев к сентябрю.
Полупьяна твоей полулюбовью
И полуверю в то, что говорю…
Безжалостно музыка рвет мою душу.
Трепещут отрывки со стоном, — послушай.
как бьется сердечко в заре возрождаясь.
Прелюдии звуки снимают усталость.
Минорны желания — клавиш коснуться.
и ноты рапсодии ливнем прольются.
На плечи падут расписной перелиной —
чарующей музыки-грусти Россини.
Согреют, врачуя. боль звуком стирая.
Я розовым флёром под звезды взлетаю.
Парю над ненастьем, как Ангел любови.
Творю наше счастье, мы этого стоим.
Пусть вашу душу трогает весна!
Пусть в ней туман сиреневый не тает.
Пусть каждый год она лишает сна
И новые надежды пробуждает.
Я вас прошу: почувствуйте весну!
Навстречу ей всю душу распахните!
Ведь ждёт природа лишь её одну––
И вы весну душой воскресшей ждите!
Она подарит вам мечты полёт!
И встрепенутся крылья за плечами!
И вас ещё такое счастье ждёт!
Поверьте мне-и убедитесь сами.
* * * * *
Тебе признаюсь в чувствах я,
Знай, всей душой люблю тебя,
Красивую и нежную мою.
Тебе одной скажу «люблю».
Сделать хочу тебя счастливой!
Тебе я благодарен силой,
Что дарит мне любовь твоя,
Родная женщина моя!
Моя любимая! Ты — чудо!
Всегда с тобою рядом буду.
Не дам в обиду никогда,
Ведь ты — мой мир, моя звезда.
Любовь связала нитью красной
Навеки вечно души наши.
Она легка и так бездумна,
Пора поступков безрассудных.
Я рад её тебе дарить,
Чтоб ты могла спокойно жить.
В той женщине — любовь моя,
И не смогу жить без тебя.
Я не знал, что может быть
Так сладостно и больно.
Как же раньше я мог жить,
И дышать спокойно?
Мне казалось, что уже
Я познал все чувства.
Но сейчас стал понимать —
А в душе ведь пусто.
И вот эту пустоту
Как то, в одночасье,
Ты заполнила собой —
Моей жизни счастье!
* * * * *
У речного омута горько плачут ивы,
Берег неожиданно в плен попал крапивы.
В камышевых зарослях счастье заблудилось,
А в мутных водах омута горе обьявилось.
Вот они и встретились белое и черное,
С серебристым облаком воронье притворное.
Закружилось каркая тучею проклятия,
Протянуло к облаку смертные обьятия.
Как же трудно вырваться из плена одиночества,
Сбросить груз тяжелого,странного пророчества.
От огня крапивного горько ивы плачут,
Жаль,они то думали что будет все иначе.
Не сбылось,не сладилось то о чем мечталось,
В камышевых зарослях счастье затерялось.
Кружат,кружат вороны облако скрывая,
Ах вы мои ивушки,ах ты доля злая.
* * * * *
— Глупая. Вы её видели? — Так о ней говорили.
Одни её ненавидели. Другие боготворили.
Последних же (вот незадача!) было совсем немножко:
Две собаки бродячих да хромоногая кошка.
Где б мужика хорошего. Кабы за ум ей взяться —
Кормит «гостей» непрошеных, что по домам ютятся.
Где бы детишек маленьких: сЫночку, дочку — крошку —
В плотно закрытой спаленке дремлет больная кошка.
Вот бы и муж, и деточки. Вот бы друзья — подружки.
В доме — цветы, салфеточки, всякие безделушки.
Не одичала б с горести, не отупела баба,
Кабы жила «по совести», слушалась умных кабы.
* * * * *
Цветёт черёмуха в саду, цветёт сирень.
И солнце ярче каждый день.
Кому—то душу оно греет.
И кто-то скажет о любви
Слова известного поэта.
Произнесёт их от души,
От блеска солнечного света.
Заведено, не знаю кем,
Считать весну порой любви.
Тогда же осень нам зачем?
Зачем же лето впереди?
Зачем холодная зима
Нам дует в спину в непогоду?
Ведь, для людей любовь важна,
Как жизнь, в любое время года.
Два разных слова: «ЖИЗНЬ», «любовь».
Их разлучать никак нельзя!
По жилом течь не сможет кровь
Без двух понятий бытия.
Любить живой лишь может, не предмет.
Душа для этого даётся Богом.
А у предмета её нет.
И это говорит о многом.
* * * * *
Мы любим — значит, мы живём.
Душе не важно, что является объектом.
Она всему поможет и во всём,
Руководит и движет всем проектом.
Полюбим мы сначала лишь того,
Кто нас начнёт кормить в младенческие годы,
А это мать, чащё всего,
Мы с ней проходим все невзгоды.
Конечно, кровная любовь крепка.
Без крови тоже жизни нет на свете.
Поэтому любить пока
Приходиться родных, которых видят дети.
Потом заставит нас душа
Играть в любовные забавы,
Искать в природе, чуть дыша,
Красу убранства средь дубравы.
Среди зверей и птиц искать того,
Кто пустоту заполнит теплотою.
И красоту любимца, нрав его,
Чем больше цен предмет,
Тем дольше время длится,
Чтоб тот любить предмет,
И красотой его гордиться.
Но как найти ту красоту объекта?
душа прикажет телу распознать её,
(Зависит это тоже от проекта).
Раскроет тело это дело всё.
В проект любимая еда
Агента Вкус внедрят- поймает Наслаждение.
К (любимому предмету, как всегда
Пошлют следить за Красотою Зрение.
В любом проекте Разум отличиться,
Преступника ему искать с Терпением придётся
Так долго может это получиться,
Что с верного пути, и он собьётся.
для верного решения всех дел
Найдут в проекте том отгадку.
Вся жизнь — игра. Любовь — пасьянс.
И чувства ищут путь решений.
душа находит лишь баланс,
Иллюзиями строит отношения.
* * * * *
Мне дорог дом и дорога семья.
Очаг свой растопить сама старалась:
дровишками заранее запасалась я,
Но развести огонь никак не получалось.
Лишь ветер ссор тушил тот огонёк,
Изменой подливал дровишечки сухие.
Мне было в это время не вдомёк,
Из-за чего же отношения плохие.
Причину потухания любви
Я не хотела узнавать, боялась.
В семье, в душе и в теле, и в крови
Разруха недоверием проявлялась.
Я головой своей бессмысленно кивала,
И страх в душе своей меня же одолел.
Я как всегда нечаянно узнала,
Ком в горле застревает от беды,
Пришедшей так ко мне несправедливо,
И пожинаю я созревшие плоды
Гнилья любовного разрыва.
Затем виню себя напрасно я
Во всех грехах разорванных событий.
В депрессию впадаю я
От этих призрачных открытий.
Болезнь определить легко в душе.
Измена след свой часто оставляет.
Но как помочь самой себе,
Когда тебе никто не помогает?
Лекарство от измены, где найти?
Его глазами не увидишь,
Поэтому страдаешь ты,
Всех в эту пору ненавидишь.
Тошнит меня от гнилости души,
Что бьёт в виски, стуча изменой.
Мне б от тоски такой уйти,
Запретов знак в пути мелькнёт отменой.
И мне забыться посоветуют в работе,
Которую я выполняю постоянно.
Благодаря такой благой заботе,
Работать начинаю рьяно.
Встаёт вопрос: «Любовь ли рабство?»
В ответ «Да!> говорю сама себе.
Ведь я терплю лишь господина хамство,
Топя обиду горькую в вине.
Рабой была я и рабой осталась.
Рабу не уважают, только бьют.
И сколь хорошего я сделать не пыталась,
Мне только в душу сильно наплюют.
И злость во мне лишь грубость порождает.
Я чёрствой становлюсь вдруг от обид.
А кто-то королеву обожает,
Её лелеет и ей любовь сулит.
У этой дамы нет заботы.
Она позволит полюбить себя.
Ей выполнять не надо той работы,
Что каждый день проделываю я.
Такая женщина гордится красотою,
Заставит уважать себя другим.
А я своею лишней добротою
Опять стелюсь как тряпка перед ним.
Я попрошу его остаться детей ради,
А он свой взгляд от нас же отвернёт.
Ведь образ королевы сзади
Его к себе обратно заберёт.
Недолго их любовь совместная продлится.
Ведь гордость с добротою вместе не живут.
Я долго буду на измену мужа злиться
И раны быстро так не заживут.
Я вспомню, -никогда я не смеялась,
да так, чтоб и душа была бы весела.
И в памяти моей не проявлялось
То время, когда я бы расцвела.
Когда же я почувствую свободу,
И вроде бы, тот миг начнёт ко мне идти,
То пред собой увижу я лишь тень заботы,
Что он проявит на своём пути.
Он будет правдой, ложью добиваться,
Чтоб я его пустила на порог,
И горькими слезами уливаться,
Но только кому будет это впрок?
доверие моё к нему испепелилось.
Дровишечки изменой отсырели в миг.
Моё стремление- разжечь огонь, испепелилось,
И ветер ревности к нему уже утих.
Мне жалость проявить к нему не позволяет
Та ненависть, что я вдруг обрела.
Любовь к нему как снег растает.
И у Амура сломлена стрела.
* * * * *
Как трудно описать в словах,
Ту красоту, что предо мной явилась.
Она запечатлена в моих очах.
От выразительности отдалилась.
Мне утро шлёт приветствие своё,
Весенними лучами обнимая,
И снег запорошил здесь всё,
Своими огонёчками сверкая.
Где свет, там чувствуешь тепло.
Оно нам только душу согревает.
И даже пусть оно одно,
Но в сказку двери тихо открывает.
Таинственные отблески манят
Улечься на пушистые просторы.
Они живым своё тепло хранят,
Расписывают на снегу узоры.
Загадочны узоры на снегу.
Не только от следов зверей и птиц,
Оставивших их на бегу,
Но и от сложных местности границ.
То бугорок, то впадина, то тень.
И снова разум напрягает память.
Год, месяц, час, а может день
Прийти тебя к сравнению заставят.
Простые вещи кажутся другими.
Их образ станет вдруг живым,
Никем, ничем неповторимым,
Но от реальности гоним.
На исключение взгляд остановился.
И правилу здесь места больше нет.
Блеск снега от идеи отделился,
Когда берёзка помахала вслед.
Она своею стройностью пленила,
И ветви толстые склонила пред собой,
Как-будто ими та молила
) бережности чувств любви благой.
И в белом подвенечном платье
Повеяла невеста мысли к чистоте.
Она смогла раскрыть любви понятие,
Открыв свои пути к духовной красоте.
Как только вечер наступает на порог,
Закат тепло нахально забирает.
Моё уставшее тело от дорог,
Огарочком потухшим догорает.
Уже не вижу я ту красоту,
Что утром мне казалась в миру счастьем.
В душе я обретаю пустоту,
Порывы ветра, бури и ненастья.
Отчаявшись, грущу я о потере,
Слезами уливаюсь по ночам.
Я обращусь потом к духовной вере,
Рукой примкну к заплаканным очам.
Как трудно жить на этом белом свете
Тем, кто умеет ощущать тепло.
Кто видит это на предмете,
Но как назло вне доступа оно.
* * * * *
Мужчины! Рыцари! Ну, где же вы?
Куда вы скрылись? Хочет женщина понять.
А, может, не вернулись вы с войны,
И список уже некем заполнять?
Мужской пол разделяют наш,
и типы иногда в одном лице бывают,
на парень, наркоман, алкаш,
маньяк, гей и садист преобладают.
У парня скоростной режим превышен.
Он точной цели в жизни не нашёл.
И нравственности уровень занижен,
Этап соперничества он, к несчастью, не прошёл.
Почти всегда он пылок и раним душою,
И хвастовство своё проявит в драке он.
И первая любовь покажется большою,
Но верностью любви не будет поражён.
Он всё на вкус пытается попробовать сейчас.
Ему неопытность мешает на ходу.
Не пробил в нём самостоятельности час.
Послушать старшего ему не вмоготу.
Что же касается зависимых людей,
Которые наркотиком живут,
Нет положительных для них вестей.
Им дни зомбирования лишь придут.
Маньяку важен счёт и способ преступления.
Жалеет он себя, обиженный на свет,
И управляя жертвой в минуты соблазнения,
Бездушно сотворит он с ней немало бед.
Садисту не приемлет быть вторым на небосклоне.
Он силу видит в кулаке своём.
И царственно сидя на призрачном он троне,
Тех, кто слабее бьёт, а смысла нет ни в чём.
Ну, гомосек полюбит однополый вид.
Субъект играет роль фальши во и лениво.
Не обретает он уже притворству стыд,
Искусственностью доводя людей до грани срыва.
Альфонсу жить пристало в роскоши и лжи.
Найдёт он женщину для достижения успеха.
Его любовные интриги хороши,
Ему препятствия близких не помеха.
А что ж алкаш? Чем он так знаменит?
В чём кроется его секрет существования?
Его к себе зелёный змей пленит
И с силой воли змей не разрешит свидания.
Ещё среди людей есть психи-педофилы,
Которых нужно в лагерь отправлять.
Пусть те потратят на работу свои силы,
А не детьми бездушно управлять.
Повесят пусть им гири на то место,
Чем портили детей они.
Побегать будет с этим им полезно.
Запомнят пусть надолго эти дни.
Педофилия говорят неизлечима,
Но как среди толпы найти таких больных?
И мысль только одна невыносима,
Что тронет этот гад детей твоих родных.
О, женщины, не ждите чуда
Мужчин вам настоящих не найти.
Разбито сердце ваше как посуда.
Так могут годы и без них пройти.
У женщины в понятии тот мужчина,
Кто может силу проявить в любой борьбе.
Кому важна достойная причина,
Чтоб что-то изменить в своей судьбе.
Соблазн, страх, ложь, коварство или хамство
Ему покорны будут навека.
Держать финансы, приняв своё упрямство,
Не содрогнёт уже его рука.
Он силу воли, ум, спокойствие имеет.
Цель, мужество и гордость тоже есть.
Его душа разлукою болеет,
Когда любовь не даст о себе весть.
Мечтать о нём никто не запрещает.
В реальности субъект не достижим.
Обида на реальность поглощает,
Задав субъекту скрытности режим.
* * * * *
Эй, мужики, зачем вы пьёте?
Водкой горе не зальёте.
Не сгораемо оно.
Чтоб о горе позабыть,
Самым сильным нужно быть.
Палкой бить его не грех.
Только крепко как орех.
Ударь по цели-это важно.
Только бей всегда отважно.
В центре горя есть проблема.
Она решением делема.
Делителем представь усилие.
Делимому подай насилие.
А частное само собой
Пойдёт везением с тобой.
Приёмы изменяй свои.
Успешны будут те бои.
На опыт положи свой взгляд.
Удар такому будет рад.
Вниманием от жизни задаётся
Тот опыт, что из памяти берётся.
Нельзя повтор ошибок совершать
И ненавистью к людям выражать.
В хмельном угаре мозг деревенеет
Душа уснёт и сердце зачерствеет.
Всё приведёт к упадку сил.
Достоинство сам ты уронил.
В душе, в сердечке, в теле, в голове
Смерть движет пустотою во главе.
Ну, разве, это добиваться нужно людям?
Преступника в лице спиртного не осудим.
Сам человек лишь за себя в ответе,
И нет суда для пьяницы на свете.
В темницу горе не посадишь,
Всех проблем ты не уладишь,
Не сможешь счастье удержать
Всегда игру удачей поражать.
Добро не различишь без зла.
Их жизнь для смысла принесла.
А пьянка затуманит взор тебе,
Но горе не оставит та себе.
* * * * *
Мой Бог, прости меня, но я устала
От суеты, от страха, от мечты.
Мне участь горькая мачехою стала.
Её прогнать из жизни не намерен ты.
Я суету встречаю час за часом.
Она меня проблемами гноит.
Я чувствую, что с каждым она разом
Мне чем-нибудь нарочно навредит.
Страх получаю я от суеты зарплатой.
Авансом даст она нервозность мне.
Довольна мачеха простенькой оплатой.
Держа победу лёгкую в борьбе.
Мечтать о счастье после поражения,
Я не могу уже, не хватит сил.
Терплю я всё, включая унижения
И с ядом кто-то больно укусил.
Все чувства паралич забрал с укусом твари.
Я пухну, задыхаюсь ото лжи.
Спасёт противоядие? Нет, едва ли.
От яда шансы выжить небольши.
В мир я уйду иной, прощаясь с телом.
Забуду участь горькую свою.
Когда- нибудь поступком своим смелым
Я мачеху заживо сгною.
* * * * *
Октябрь. Парк. Скамейка. Два мужчины.
Один – старик, второму тридцать три.
Наверно у судьбы нашлись причины,
чтоб встретились сегодня их пути.
Старик смотрел, как листья опадают,
молчал. и только кашлял иногда.
А парень прокричал по телефону
не очень уж приятные слова:
«Я ухожу. устал я от истерик!
Твоя любовь, как к горлу острый нож.
Мне ты, твои скандалы надоели.
А ты. легко замену мне найдешь!»
– Красивая? – спросил старик чуть слышно.
– Красивая, но дура! – тот сказал.
– Любимая? – старик с груди, как выжал.
– Любимей не бывает! – отвечал.
* * * * *
– Зачем. скажи, сынок. зачем тогда?!
Вот. я сижу, моей же рядом нет!
Она ушла из жизни навсегда!
Все думаю. зачем мне этот свет?
А обещала, что умрем то вместе,
в одной постели, в час один и в день.
Солгала та, что не любила лести!
Одна ушла..а я теперь, как тень.
Мы столько с ней прошли: болезни, голод,
детей подняли через нищету.
Все жду. что она сядет на скамейку.
Я жить без нее просто не могу!
Она б сейчас ругалась, что без шапки,
и что лекарство выпить вновь забыл.
Она была такая скандалистка!
Но. как же сильно я ее любил.
* * * * *
Он встал с скамейки медленно,
шагами вдоль по аллее тихо уходил.
А парень обгонял его рывками,
и на ходу ей снова позвонил:
«Люблю. ты слышишь, вредина, люблю!
Бороться я привык с тобой, не лень!
Я жить с тобой до старости хочу!
И умереть. в один и тот же день!»
* * * * *
Я не могу не думать о тебе!
Тобой одной забиты мои мысли
Они, как в невесомости, повисли
В иллюзиями полной голове.
И кажется, что я схожу с ума,
Что сердце моё скоро разорвется!
Всё потому, что слишком сильно бьётся!
Всё потому, что рядом нет тебя!
Я не могу не думать о тебе!
Мне не унять моё воображенье.
И в зеркале я вижу отраженье,
Где ты рукой зовешь меня к себе.
Я в тот же миг хочу тебя обнять!
Но стоит только зеркала коснуться,
Ты сразу исчезаешь, и вернуться,
Увы, не суждено тебе назад.
Я не могу не думать о тебе!
Ведь ты — мои энергия и сила!
И чтоб судьба нам счастье подарила,
Как можно больше думай обо мне!
* * * * *
В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.
С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер.
И вечно вели нескончаемый спор —
С улыбкой одна, а другая с презреньем.
Одна говорила: — На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и — красота!
Другая кричала: — Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!
Жить надо умело, хитро и с умом,
Где — быть беззащитной, где — лезть напролом,
А радость увидела — рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом!
— А я не согласна бессовестно жить.
Попробуй быть честной и честно любить!
— Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!
Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Проспавший в пещере три тысячи лет.
И рявкнул старик: — Это что за война?!
Я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!
Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же — и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.
Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, —
Все выше и выше, до горных вершин.
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?
Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И. появилась женщина.
* * * * *
Цените женщину, что дорога, любима,
Ту, у которой чистая душа.
Цените женщину, что с вами неделима,
Идёт за Вашим сердцем, не спеша.
Цените женщину, что лаской вас разбудит.
Ту, что обнимет, поцелует и простит.
Цените женщину, такой у вас не будет,
Что нрав мужской своей любовью укротит.
Цените женщину, что стол для вас накроет.
Ту, что вам дарит тёплые слова.
Цените женщину, что вас поймёт и успокоит.
Жена ведь шея — муж, как голова.
Цените женщину, чьё сердце так красиво.
Ту, что не смотрит на чужие жемчуга.
Цените женщину, что не сжигает, как крапива.
Ту, что не ищет за рекою берега.
Цените женщину, что счастье для вас сшила.
Ту, что вас ценит, и за всё благодарит.
Цените женщину, что верность вам хранила,
Тогда и Бог оценит вас, благословит…
* * * * *
Было острым, стало слишком пресным,
Волновало душу неспроста,
Сразу всё казалось интересным,
Но обычным стало, как всегда.
Посмотреть приятно на украсу,
Нежность вызывает красота,
И любовь возникнуть может сразу,
Чувства поглощает суета.
Всё, что было любо и отлично,
Время разрушает до конца,
Даже чудо смотрится привычно,
Не питает радостью сердца.
Всё, что представлялось романтичным
И казалось чудом из чудес,
Станет быстро донельзя обычным,
И угаснет прежний интерес.
К новому возникнет в сердце нега,
Разволнует, как и прежде, вновь,
Чтоб в любви не утерять успеха,
Нужно вносить новое в любовь.
Когда себе – большим ковшом без меры,
Другому – незначительный глоток,
Гнетут несправедливости примеры,
В них недовольства вечного исток.
Себе кусок побольше выбрать лестно,
Берут нахально, смело, без проблем,
Хоть об обмане точно всем известно,
Возможность есть, нет совести совсем.
Когда в своих руках вся сила власти,
Для истины увидеть трудно свет,
Коль что-нибудь и делится на части,
То равенства в частях искони нет.
Как говорят: своя рука – владыка,
И справедливость пламенно любя,
Не надо даже явная улика,
Рука не в силах обделить себя.
Свои не забывают интересы,
Не думая на йоту о другом,
И быстро покупают мерседесы,
Кто справедливый, тот идёт пешком.
* * * * *
Когда дремучий тёмный лес вокруг,
И неизвестно, где дорога к дому,
Неявный страх одолевает вдруг,
И даже тело ощутит истому.
Не ясно, что случится впереди,
Ведь сразу лес казался милым другом,
Но нет пока что верного пути,
Идти бесцельно надо круг за кругом.
Вокруг большая сеть лесных дорог,
Подобны сосны и похожи ели,
То горка на пути, то длинный лог,
Но не найти никак дороги к цели.
В пути есть много явственных примет,
Но все они ни капли не знакомы,
В лесу дремучем затерялся след,
Не побороть тревоги и истомы.
Когда в пути заблудится судьба,
Густой туман закроет плотно дали,
За счастье идёт трудная борьба,
Нет выхода, душа полна печали.
* * * * *
Как мало нам надо для счастья:
Всего только несколько слов,
Всего только чье-то участие,
И ты уже к счастью готов.
Как много нам надо для счастья:
Людской непритворной Любви
Людского простого участия
И доброго слова «Живи!»
* * * * *
Я ревную тебя, если есть это слово на свете,
Понимаю, что глупо, но, рассудку не в силах помочь,
Я ревную тебя, как ревнуют бездомные дети,
В озарённые окна глядящие каждую ночь.
Знаю я — это пыль, это всё наносное, всё накипь,
Но спросонок кольнёт, словно я перед кем-то в долгу…
Я ревную тебя, как хозяев ревнуют собаки,
Если те слишком близко подходят к чужому щенку.
Сигареты дымок… Снова мыслей обрывки латаю,
Снова злюсь на себя, но от этого только больней…
Я ревную тебя, как подранок — летящую стаю,
С перебитым крылом не сумевший подняться за ней.
Я ревную тебя… Это чувство печёт, как изжога,
Но опять выношу из логически странной цепи:
Если Бог — есть любовь, значит ревность исходит от Бога;
Если Бог ревновал, значит всё же кого-то любил…
* * * * *
Я больше не хочу с тобой ругаться.
Мне надоело отношенья выяснять.
Давай попробуем в причинах разобраться.
Зачем опять друг друга оскорблять?
Придирки, крики, склоки и ворчанье,
Ты вечно недоволен, вечно злой.
А я почти в истерике, на грани.
Ведёшь себя ужасно, как чужой!
Я тоже не подарок – это ясно.
Я тоже стала злиться, психовать.
Но было и у нас ведь всё прекрасно!
Когда друг друга перестали понимать?
Да, быт совместный отрезвляет чувства.
Романтика совсем сошла на нет.
Но без тебя одной в квартире пусто.
Ведь ты по-прежнему любимый человек.
Давай жалеть друг друга хоть немного.
Давай друг другу нервы не трепать.
Давай оставим разногласья за порогом.
Давай вдвоём любовь свою спасать!
* * * * *
Свежего воздуха вдох,
Мыслей ненужных выдох.
Мир наш не так уж плох,
Просто в нем нужно видеть
Светлое среди тьмы,
Доброе среди скверных,
Друга среди толпы,
Преданных средь неверных…
* * * * *
Я люблю… Когда зима приходит
И кружится белый мягкий снег.
Из души тревоги все уходят,
Верится… не будет больше бед
Я люблю… когда снежинки на ладошке,
Нежные… как ангелов перо,
В сердце возвращается надежда,
На душе становится светло…
Я люблю… когда так тихо ночью,
За окном мороз… и все же мне тепло.
Знаю я… что мне зима пророчит —
Просто верь… все будет хорошо…
* * * * *
Когда душа не ведает покоя
Среди чужих и близких мне людей,
Я вспоминаю наши дни с тобою,
На фоне святости и низменных страстей.
Я вспоминаю всё, о чём мечталось,
Чего постичь, увы, не удалось.
Твой нежный голос, юную усталость,
И зелень глаз, и золото волос.
Твой кроткий нрав и озорную пылкость,
Непостоянство в молодых летах.
Пусть я не тот, пускай ты изменилась,
Но для меня ты прежняя всегда.
Пусть не смогли, пускай не получилось,
Но всё ж за всё, что я тогда постиг,
Молю: «Спасибо, Господи за милость,
За каждый день, за час, за каждый миг!»
В забвеньи дней исчезнувших веков,
На всех стезях, перипетиях света,
Мы верим в жизнь, играя в дураков,
Мы верим в смерть, и не скрываем это.
Чужая боль, в прошёптанных словах,
Нам не даёт покоя, облегчения.
Мы ищем боль всегда в чужих глазах,
Чтобы Свою забыть хоть на мгновенье.
И Мы, теряя связанность веков,
Кричим «hello” вместо родного «здрасте”;
Мы проповедуем чужих Богов,
В чужих молитвах обретая счастье.
И с каждым годом, часом, мигом, днём
Мы исчезаем, Нас уже не будет.
Мы умираем, но пока живём
Мы верим в избранность лишь Наших судеб.
Да мы – цари, мы – Боги всей Земли,
И Мы всегда, везде, за всех решаем.
Природу Мы лишь покорить смогли,
Мы пол земли в асфальт упаковали.
Мы – миллиарды избранных Богов
И пусть себя Мы Сами избирали,
В забвеньи дней исчезнувших веков,
Всё это вспомнится потомками едва ли.
И даже в час последнего суда,
Мы на вопрос ответим односложно:
– Вы знаете как умерла Земля?
– Мы Нашу Землю Сами уничтожим…
* * * * *
Бездарно прожитые дни,
Бесцельно прожитые годы.
Как глупо канули они
В преддверии хмельной свободы.
Я за собой сжигал мосты,
Пытаясь прошлое в забвенье
Оставить, погубив мечты,
Что будоражат вдохновенье.
Я счастья больше не боюсь,
Его ведь нет, и эфемерность
Ласкает тишиною грусть,
И убаюкивает верность.
Мы ведь себя не сберегли
Ни для себя и ни для этих
И мы скитаемся одни,
Совсем одни на этом свете.
А сердце стонет без любви,
Влача средь бурь и непогоды
Бездарно прожитые дни,
Бесцельно прожитые годы…
* * * * *
Я ненавидеть Вас не смею,
Презренье – вот он Ваш удел.
Я только об одном жалею,
Что раньше Вас не разглядел.
О тех годах, что пролетели,
О людях тех, что рядом шли;
Они понять меня хотели,
Но только пустоту нашли.
Ведь всё, что было возложил я,
На алтаре своей любви.
А что взамен? – тоска, унынье,
Измены вечные твои…
Я ненавижу Вас? – немного,
Презренье – вот мой идеал;
Вы на земле искали Бога,
А я же в Вас Его искал.
* * * * *
Ну вот она – другая жизнь,
Как ты… теперь уже другая,
Ты всем довольная скажи,
Скажи, об этом ты мечтала?
Работа, муж, всё для детей,
Машина: альфа толь ромео…
И вроде всё, как у людей;
Всё вроде так, как ты хотела…
Ты этого ждала скажи?
Но отчего тогда не спится,
Чего ж так хочется напиться,
Какую тяжесть снять с души.
* * * * *
В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений,
Давным-давно рассыпались вы в прах,
Как ветки облетевшие сирени.
Вы в той стране, где нет готовых форм,
Где всё разъято, смешано, разбито,
Где вместо неба — лишь могильный холм
И неподвижна лунная орбита.
Там на ином, невнятном языке
Поёт синклит беззвучных насекомых,
Там с маленьким фонариком в руке
Жук-человек приветствует знакомых.
Спокойно ль вам, товарищи мои?
Легко ли вам? И всё ли вы забыли?
Теперь вам братья — корни, муравьи,
Травинки, вздохи, столбики из пыли.
Теперь вам сестры — цветики гвоздик,
Соски сирени, щепочки, цыплята.
И уж не в силах вспомнить ваш язык
Там наверху оставленного брата.
Ему ещё не место в тех краях,
Где вы исчезли, лёгкие, как тени,
В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений.
* * * * *
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, —
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и – кстати – самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
